Skimbleshanks
Любитель
Зарегистрирован: 16.03.2006
Сообщения: 33
Откуда: Siberia
|
 Добавлено: 12 Май, Пт, 2006 22:07 Заголовок сообщения: |
 |
|
А вот автор малоизвестный, но, на мой взгляд, очень любопытный. 13 мая 1951 родился питерский художник Виктор Тихомиров, участник знаменитой группы «Митьки». Как большинство митьков, он одарён разносторонне и проявил себя не только в живописи, но и в изящной словесности. Вот его сказка «Три кота».
| Цитата: |
Три кота
Сказка
Было трое котов: Прохор, Харлам и Терентий. Вместе их связала крепкая мужская дружба, закаленная переменными осадками, ветром, постоянной проголодью и другими вещами, известными всякому, кто живал на крыше или чердаке и дышал вольным воздухом необозримых пространств.
Терентий сразу, от рождения, был диким. Человеческой ласки и добра не помнил, предпочитал держаться от двуногих подальше. Охотился на голубей и не упускал случая схлестнуться с себе подобным, а того лучше — домашним котом, дать тому по сопатке или устроить «хоппель-топпель».
Прохор с Харламом были сперва домашними животными и жили себе поживали припеваючи посреди человеческих удобств, даже «ходили» куда и люди, но Прохор, хоть и добрый, не поладил с появившейся в доме шавкой-шмакодявкой, визгливой и вздорной; и когда поставил вопрос ребром: — Я или она! — ответ вышел не в его пользу.
— Ладно,—решил Прохор и покинул теплое, уютное место.
А Харлам чудом спасся от одной зловещей операции над собой (для его же пользы, как утверждали хозяева), совершив рекордный прыжок из-под самых ножей в форточку, и постарался сразу и навсегда забыть прошлое, вычеркнуть его из памяти долой.
Сперва они прошли через обоюдную кровопролитную драку, в которой каждый пожертвовал частью своей наружности, но после оценили и полюбили друг друга, решив, что вместе легче будет преодолевать трудности — единственное, чего всегда был весь ассортимент и объем.
Терентий был самым опытным, ловко крал кооперативную колбасу, и если кто болел, мог, пользуясь своим неугасшим инстинктом, находить на газоне нужную траву для пользования.
Прохор хоть и добрый был, но такой здоровущий, что в драках с чужаками не знал равных, горой стоял за товарищей.
А Харлам был остряк и балагур, разгонял печаль, знал много таких окошек, за которыми часто слушали музыку.
Зажили вместе. Бескрайние просторы крыш, таинственные, наполненные чудесами чердаки, лестничные бачки — все принадлежало им. Даже батареи в парадных, как только холодало, нагревались по их желанию.
Каждый думал за троих. Казалось, нет такой опасности, которая испугала бы их, разве что заведись на крышах рыси или тигры.
Однако в натуральной природе есть бездны, каких не постичь даже самому обширному человеческому уму, не говоря о котовом.
Отчего, к примеру, перестает валить снег и начинает греть солнце? Почему люди в оранжевых и зеленых куртках узнают, что пришла пора сбрасывать снег и отбивать сосульки с крыш? Откуда вдруг берется столько бодрости и сил? Зачем надо орать во все горло часами для неизвестных причин? Не будь этих вопросов, вернее ответов на них, не оказались бы друзья перед лицом трагедии, а прожили б свой кошачий век втроем до конца.
* * *
Однажды, шляясь без цели по гремучим кровельным просторам, коты увидели в одном освещенном окне кошку. Кошка удобно помещалась под горшком с развесистой геранью для наблюдения окружающей действительности, открывавшейся в этом месте с самых лучших сторон.
Такой кошки ни один из друзей никогда не видал, и, забегая вперед, скажем,— никогда не увидит. Такой пушистой, такой зеленоглазой и такой полной кошки еще не создавала природа, вот только к этой весне создала, и то, видно, под самое лучшее настроение. Хвост ее стоил особенного разговора, потому что такого хвоста одного могло бы хватить взамен всей кошки. Ему и места не было под геранью, и он свисал, загибаясь, долу. Коротко говоря, это была воплощенная мужская мечта.
Кошка, конечно, тоже приметила молодцов и нарочно побыстрее приняла самую соблазнительную позу, обратившись толстым полосатым кренделем.
Три кота замерли против окна, учтиво потупясь. Им казалось, что кошка излучает свет, так она была хороша. Друзья были еще молоды, опыта любовного не накопили и глядели совершенными дурнями, разиня рты и вытаращив глаза, готовые признать за кошкой превосходство по всем пунктам.
— Сияет! — молвил восхищенно Прохор. Все согласно кивнули. Друзья поняли, что достигли цели, оставалось сделать лишь шаг…
Но будто стекло треснуло. Впервые, вдруг, каждый стал сам по себе и думал за одного себя, не желая знать товарища. Напротив,— чувствуя соседа, ощущал упругость своих мускулов и цепкость загнутых выдвижных когтей.
Первым нашелся кот Терентий. Он легко подпрыгнул, зацепился одной лапой за открытую форточку, а другую засунул далеко внутрь комнаты, протягивая кошке.
Та, на самом деле порядочная дура, охотно поднялась навстречу, чтоб дать свою. Терентий ловко перехватил ее под мышку и потащил к себе, уверенный, что уж не упустит и что сейчас наступит счастье. Товарищи хоть и заскучали от зависти, но бросились ему помогать своей волей и надеясь неизвестно на что. Прохор подставил спину, а Харлам зацепил другую кошкину лапу и тоже изо всех сил потянул. Дружные действия имели бы успех, да форточка оказалась мала. Толстуха застряла в ней и не лезла дальше половины. К тому же ей стало больно, и она взялась дико орать. Тут как тут хозяйка — крик, шум… Пришлось ретироваться на исходные рубежи. Коты холодно разошлись, не прощаясь, по разным сторонам крыши, тяжело размышляя о торном пути к счастью.
Однако не прошло и часу, как все оказались в сборе, на том же месте у заветного окна, но каждый прибыл со своим отдельным интересом.
Первым начал выступать остряк Харлам. Он принялся подличать, веселя красотку шутками над друзьями: то прищемит Прохору хвост, отчего тот нелепо подскочит; то Терентию, который к форточке нацелился, подножку подстроит,— роняет их в глазах жюри, а свое значение на их счет выпячивает.
Кошка, по женскому обыкновению, веселилась от души и строила за это Харламу глазки чаще других. Тот принимал ее знаки и собирался продолжать свою роль, но тогда Прохор, хоть и добрый был, отвесил приятелю такого леща, что тот отлетел на время в сторону, очистив место для развертывания настоящей трагедии.
Воздух разом сгустился, заребрилось и вздыбилось железо крыш, электрические искры посыпались с проводов.
Дикий Терентий, руководимый вековым инстинктом, мигом оценил убавку числа противников и, ощетинившись клочками шерсти, с жутким отрывистым шипеньем ринулся на Прохора. Застигнутый врасплох Прохор потерял сразу много очков, но благодаря природной силе быстро оправился, вернул преимущество и продолжал дальше успешно тузить противника. Тот самоотверженно оборонялся и даже удвоил усилия. Прохор не уступил. Полетела выдранная шерсть, литаврами загремело ржавое железо под ударами опрокидываемых тел. Дрались молча, как и положено мужчинам.
Кошка довольно урчала, дожидаясь победителя и увлеченно следя за поединком.
Настал роковой момент, когда бойцы, будто любя, сцепились намертво и одним клубком покатились к краю крыши…
Почувствовав невесомость, как неоспоримую разнимающую силу, они сообразили, что падают. Разжались объятья, но прежде чем почувствовать смертный ужас и убиться, каждый успел понять: их падение случилось прежде.
Вся немудрящая жизнь мгновенно пронеслась в памяти у котов от начала до конца, затем смерть помирила врагов.
* * *
Очухавшись от полученного леща, Харлам не обнаружил друзей и поспешил по лестнице вниз. Увидав их распластанные фигуры, он приблизился к погибшим. Ничто теперь не напоминало их прежних черт, два бессмысленных предмета и все.
Глядя на их подавленные тела, он понял, что никогда уж больше не пошутит и не сострит во всю остальную жизнь. Теперь он стал взрослым, суровым котом, и никто не признал бы в нем прежнего весельчака.
Похоронив друзей в кустах бузины под забором, Харлам не торопясь поднялся на крышу, к тому злополучному окну. Багровый закат отражался в нем.
Одним коротким ударом он вышиб раму, опрокинул зазевавшуюся кошку и спокойно, не суетясь, овладел кокеткой на глазах остолбеневшей хозяйки. Его уверенные действия парализовали их волю, и Харлам сумел довести дело до конца.
Истина открылась ему сразу же вслед за облегчением, во всей своей неприглядности. Он узнал себе настоящую цену.
Тут же он навсегда, без сожаления покинул проклятое место.
* * *
Солнце палило совсем по-летнему. Вокруг сиротливо горбились пыльные, облупленные кровли, торчали кирпичные дымоходы, служащие пьедесталами неподвижным воронам. Провожаемый их равнодушными взглядами, кот Харлам торопко двигался в сторону своего дома, к прежним хозяевам, чтоб, навалявшись у них в ногах и вымолив прощение, подвергнуться затем той спасительной (от бесчестья) операции, которую предлагали ему люди в свое время, со свойственной им мудростью и умением все знать наперед. |
|
|
Skimbleshanks
Любитель
Зарегистрирован: 16.03.2006
Сообщения: 33
Откуда: Siberia
|
| Добавлено: 15 Май, Пн, 2006 08:30 Заголовок сообщения: |
|
|
15 мая 1891 родился Михаил Афанасьевич Булгаков. Ну, цитировать «Мастера и Маргариту» я не буду: во-первых, это придётся чуть не четверть романа переписывать, а во-вторых, у всякого порядочного котолюба этот роман и так на полке стоит. Поэтому возьмём вещь малоизвестную, писателем не законченную. Это повесть в форме письма с несколькими вариантами заглавия; один из вариантов — «Тайному другу». Относится к 1929 году. В третьей главе читаем:
| Цитата: |
| Хромая, еле ступая на больную ногу, я дотащился к лампе и зажег ее. Она осветила скудость и бедность моей жизни. Я увидел желтые встревоженные зрачки моей кошки. Я подобрал ее год назад у ворот. Она была беременна, а какой-то человек, проходя, совершенно трезвый, в черном пальто, ударил ее ногой в живот, и женщина у ворот видела это. Бессловесный зверь, истекая кровью, родил мертвых двух котят и долго болел у меня в комнате, но не зачах, я выходил его. Кошка поселилась у меня, но меня тоже боялась и привыкала необыкновенно трудно. Моя комната находилась под крышей и была расположена так, что я мог выпускать ее гулять на крышу и зимой и летом. А в коридор квартиры я ее не выпускал, потому что боялся, что я из-за нее попаду в тюрьму. Дело в том, что однажды ко мне пристали в темном переулке у Патриарших Прудов хулиганы. Я машинально схватился за карман, но вспомнил, что он уже несколько лет пуст. Тогда я на Сухаревке у одной подозрительной личности купил финский нож и с тех пор ходил всегда с ним. Так вот я боялся, что если кто-нибудь еще раз ударит кошку, меня посадят. |
Но без Бегемота мы нынче всё же не обойдёмся. Только это будет цитата не из канонического текста «Мастера и Маргариты», а из ранней редакции, когда ещё в романе ни Мастера, ни Маргариты, ни Коровьева не было, зато котов было несколько. Это хорошо известная сцена посещения «нехорошей квартиры» буфетчиком Варьете.
| Цитата: |
«Ай, что делается!» — успел подумать буфетчик и тут же увидал кота с бирюзовыми глазами, сидящего на другой подставке. Второй кот оказался в странном месте на карнизе гардины. Он оттуда посмотрел внимательно на буфетчика.
<…>
— Бегемот!
На зов из черной пасти камина вылез черный кот на толстых, словно дутых лапах и вопросительно остановился.
«Дрессированный,— подумал буфетчик,— лапы до чего гадкие!»
— Ты у канцлера был? — спросил Воланд.
Буфетчик вытаращил глаза.
Кот молчал.
— Когда же он успеет? — послышался хриплый сифилитический голос из-за двери,— ведь это не ближний свет. Сейчас пошлю.
— Ну, а в Исналитуге?
— В Исналитуг я Бонифация еще позавчера посылал,— пояснил все тот же голос.
— Ну?
— Потеха!
— Ага, ну ладно. Брысь! (Кот исчез в камине.) |
|
|
